В обеденном перерыве, с неохотой протыкая пельмени вилкой, читал шикарнейший рассказ, который также меня порадовал.
Рассказ о находчивой и пробивной женщине-риелторе с прекрасным, я считаю, именем Джоан Фриборд. Ей нужно продать заброшенный дом с нехорошей историей, но она весьма предприимчиво решила поселить в этот дом на недельку экстрасенсов-экзорцистов и после этого, когда конечно же дом окажется "чистым" - её друг-гей-писатель - должен будет написать в газету хорошую статью про всё это действо и какой прекрасный дом и купите его срочно первым)
А у друга-писателя совсем недавно случилась сердечная драма с парнем и он с горя решил бросить писать и стать - конечно же художником. Но статья-то ей нужна - и она его убалтывает:
— Моя дорогая Джоанн, дело не только в Роберте, — снова вздохнул автор.
Фриборд подозрительно нахмурилась: и в манере, и в голосе приятеля было нечто уклончивое.
— Тут много чего еще, — добавил он.
— Да неужели?
— Именно.
— Может, все-таки выложишь все начистоту?
— Я бросил писать.
— Как это?
— Бросил, и все. Навсегда.
Фриборд схватилась за лоб и театрально воскликнула, как ей казалось, на французский манер:
— Маман твою!
— Это слишком трудно понять человеку постороннему, — развел руками Дир. — Приходится принимать миллион решений. Знаешь, что писал в своем дневнике Оскар Уайльд? «Сегодня у меня был чудесный день. Вставил запятую, вычеркнул, потом решил снова вставить». Джоан, искусство писателя — суета сует.
— Ни за что не поверю, Терри.
— Это тяжелый умственный труд. С некоторых пор я считаю себя художником.
Раздраженный взгляд Фриборд остановился на холсте со спиралевидными желтыми завихрениями. Н-да, ну и бред!
— И что это такое, по-твоему, Терри?
— "Отдых лимонов".
Фриборд, испуганно отшатнувшись, вырвала кисть у него из рук.
— Опять пользуешь ЛСД, Терри?
— Не будь идиоткой, — фыркнул тот.
— Больше никаких верблюдов в дешевых платьях из оранжевой тафты, клянущихся, что они и есть Свидетели Иеговы, прокравшихся в дом, чтобы поговорить о твоем творчестве?
— В тебе нет ни капли обычной порядочности, не говоря уже о такте!
— И что из этого?
— И все потому, что я бросил писать?
— Да-да-да! Сначала Роберт и разбитое сердце, потом вдруг «литература — это сплошной напряг и заморочки», а ты — второй Пикассо. Блин, все это чистый бред, Терри! Ты просто боишься.
"Отдых лимонов" сделал мой день)


